О том, как все это происходило, а также о нынешней ситуации в Украине в интервью "Спорт-Экспрессу" рассказал Семен Альтман — в ту пору вратарь "Черноморца", а впоследствии одним из самых уважаемых тренеров страны. Сейчас Альтману 73, и из тренерского ремесла он не ушел — вплоть до конца прошлого года был и.о. главного тренера сборной Молдавии, один из клубов которой, "Зимбру", в 90-е годы дважды сделал чемпионом страны.
Две недели нас держали на стадионе. Даже родственников мы видели только через забор
— Всей правды о происходившем мы тогда знать не могли, поэтому расскажу только о том, что сами пережили, — подчеркнул Альтман. — Ведь в том году во многом из-за этого "Черноморец" и вылетел из высшей лиги. После холеры все пошло наперекосяк.
— Вы узнали об эпидемии и закрытии города через несколько дней после возвращения из Минска, где 2 августа проиграли местному "Динамо"? Читал, что карантин объявили 6-го.
— Да. Главный тренер "Черноморца" Сергей Шапошников и другие руководители собрали команду и объявили, что в Одессе найдена холера, играть мы в ближайшее время не будем, более того — из города нельзя выезжать и в него въезжать. В предыдущие дни слухи о холере ходили, но конкретики не имелось. Я особо не волновался, поскольку в то время был полностью сосредоточен на футболе, и другие вещи, а тем более слухи, меня мало интересовали. Официальных объявлений никто не делал, в прессе ничего не сообщалось. Так что узнали обо всем мы только на этом собрании.
Продолжили тренироваться, но теперь уже почти без мотивации. Перспектива не просматривалась. Так прошло около двух недель. После этого объявили, что мы должны пройти двухнедельную обсервацию, после чего выехать в Киев, где "Черноморец" станет проводить домашние встречи.
— Обсервация — это, насколько понимаю, предельно жесткий коллективный карантин? Недаром одесситы, как я читал, прозвали ее "резервацией".
— Да, без возможности даже общаться с ближайшими родственниками — и вообще всеми, кто за периметром. Все, кто эту обсервацию проходит, должны находиться на закрытой территории, постоянно проходить медицинские обследования, питаться только едой, которую там предоставляют. В силу нашей футбольной специфики нам организовали обсервацию на Центральном стадионе Черноморского пароходства —домашней арене клуба. Покидать территорию запрещалось, и даже жен с детьми и других родственников мы могли видеть только через забор.
— А жили-то где?
— К тому времени на стадионе вошла в строй гостиница. Тренировались на поле, готовились к играм. У нас постоянно брали анализы — крови, мочи, кала. Особенно последнего, поскольку холера в первую очередь бьет по желудочно-кишечному тракту, и диагностировать ее быстрее всего можно именно по такому тесту.
Никакой изоляции по отдельности у футболистов не существовало — жили в номерах по несколько человек. И занятия шли в обычном режиме. Так прошло еще две недели. После этого сели в автобус — поскольку никакие самолеты из Одессы не летали, — и поехали в Киев. На Киевской трассе, в районе Хаджибеевского лимана, была граница.
— На тот момент — почти как государственная?
— Причем — на замке. Ни в одну, ни в другую сторону мышь не проскочила бы.
— Писали, что один таксист попытался вывести парочку отдыхающих — так его поймали и отдали под суд. Советские нравы суровы.
— Каких только слухов тогда не ходило! Но я ими жонглировать не хочу, а рассказываю только то, через что прошел сам. В Киеве нас поселили на старой базе "Динамо" в Нивках — сами киевляне незадолго до того переехали в Конча-Заспу.
Никто от нас не шарахался. Мы там жили, играли, и из столицы Украины летали на выезд. Провели так четыре встречи. Почти месяц, получается, находились без игровой практики, а за следующие два нагоняли соперников.
— Вы тогда находились в запасе?
— У нас в составе три вратаря — Ярчук, я и Нефедов. Все матчи провел Ярчук, к тому же меня в тот момент беспокоила старая травма плеча. Но входил в составе делегации, и к играм мы готовились все.
— В Киеве вы провели три матча — победа над "Спартаком" из Орджоникидзе, поражение от московского "Динамо" и ничья с тбилисским. Болельщики на трибунах собирались?
— Стадион, конечно, не заполнялся, — но народ приходил. Мы играли на Центральном стадионе Киева, который ранее носил имя Никиты Хрущева. Были хорошие матчи, но, например, из-за дубля Юрия Авруцкого обидно уступили 1:2 московскому "Динамо", ведя 1:0 после гола Валеры Поркуяна. На том матче собралось 20 тысяч зрителей — совсем неплохо для встречи на нейтральном поле.
— Евгений Ловчев, кстати, говорил, что Поркуян, его партнер по сборной СССР на ЧМ-1970, периодически рассказывал ему по телефону об обстановке. То есть хотя бы телефонная связь с другими городами у Одессы, по крайней мере, сохранялась?
— Да. Валера как раз вернулся в "Черноморец" после нескольких лет в киевском "Динамо", а его младший брат, дублер, во время холеры оставался в Одессе, и в том числе через него мы из Киева узнавали, что происходит в городе. А Ловчев приезжал со "Спартаком" в конце того сезона, когда матчи проводились уже дома, на стадионе ЧМП. Мы играли против него, Папаева, Хусаинова, Кавазашвили — и победили 1:0. Я, кстати, тогда вышел в основном составе. Но остаться в высшей лиге это нам не помогло.
— Спартаковцам, по словам Ловчева, тогда сказали ни в коем случае не пить воду из-под крана и не ходить на знаменитый рынок Привоз.
— Понятно, что их инструктировали. Хотя холера бушевала летом, а встреча со "Спартаком" состоялась уже ближе к концу осени. То же самое и нам после возвращения из Киева говорили. Мы же выросли в то время, когда пить воду из-под крана было нормой. А сейчас даже без всякой холеры этого никто не делает.
Что же касается Привоза, то он считался не самой чистой точкой города с санитарной точки зрения, и там, как и на "толчке", где моряки торговали тем, что привозили из-за границы, всегда было большое скопление народу. Для распространения эпидемий — самое опасное место.
Чтобы выехать из Одессы, нужно было пройти двухнедельную обсервацию
— Вам рассказывали, каким образом холера в Одессу попала? Предыдущие ее вспышки случались аж в 40-е годы, а тут — не только ваш прекрасный город, но и Керчь, и Астрахань, и Батуми...
— Насколько помню, нам сказали, что холерную палочку обнаружили в море. Но как произошло на самом деле — мне сложно сказать. Настоящие данные не разглашались, да мы особо и не допытывались — повторяю, были поглощены футболом. Эта ситуация, конечно, нас взволновала, но скорее в связи с тем, сколько времени мы не сможем играть и когда вернемся в чемпионат СССР.
Сказать, что у нас возникал какой-то ужас перед этой болезнью, — преувеличение. Мы и официального числа погибших и заболевших не знали — даже не информация, а слухи распространялись через сарафанное радио. В Одессу тогда, как и в любое лето, приехало очень много отдыхающих из других городов. Но заперты оказались и они.
Помню, что за это время Одессу вычистили, вымыли. Когда происходит такая беда, народ объединяется на борьбу с ней. Так случилось и тогда. До и во время обсервации город соблюдал все гигиенические нормы, к которым в другое время мог относиться проще. Что общего у времени той эпидемии с этой — акцент делался на тщательном мытье рук. А вот маски во время холеры не носили.
— Леонид Буряк, начинавший тогда футбольную карьеру в родном городе, рассказывал, что улицы Одессы мыли хлоркой.
— Да, действительно. Может, еще и каким-то другими дезинфицирующими растворами. Леня знает больше меня, поскольку тренер Шапошников тогда отобрал 22 или 23 человека для пребывания в Киеве, а 17-летний Буряк с другими игроками дублирующего состава — в частности, будущим капитаном "Черноморца" Вячеславом Лещуком, — остались тренироваться в Одессе.
— А из домов можно было вообще выходить?
— Если ты не на обсервации — да. Ограничений по передвижению — чтобы весь город сидел, как сейчас говорят, на самоизоляции, — не вводилось. Одессу изолировали, и, чтобы выехать из нее, нужно было пройти эту процедуру. Она проводилась во многих местах — и в детских садах, и в ПТУ, и даже на судах Черноморского пароходства. А в город, по-моему, вообще никого не впускали. Говорили, что порты и заводы понесли большой экономический ущерб.
— В советской прессе, читал, какое-то время вообще запрещалось произносить слово "холера"?
— По-моему, да. Свободной печать в то время не была — и делала то, что приказывало начальство. А если говорить конкретно об Одессе, то все решалось в обкоме КПСС.
— А как в таком случае СМИ объясняли публике за пределами Одессы, почему "Черноморец" месяц не играет в футбол?
— Насколько помню, о том, что в Одессе карантин, объявили официально. А вот можно ли было уточнять, что в связи с эпидемией холеры, сегодня точно не скажу. Времени с тех пор прошло много. Возможно, когда опасность миновала, о холере стало можно говорить.
Но, повторяю, пока мы находились в городе, нас намного больше интересовало, когда сможем играть. Ведь в течение всего времени до отъезда в Киев не провели ни одного контрольного матча. Одесса-то закрыта!
— А как же принципиальный городской соперник — местный СКА? Понятно, что не во время обсервации, но ведь были и две недели до нее?
— Почему-то мы с ними не играли. Кроме двусторонок, у нас не было ничего. В 1972 году поступил приказ Министерства обороны СССР, согласно которому футбольные команды не могли находиться в городах, где базировались военные округа. Одесский СКА на несколько лет перебрался в Тирасполь, где я в 73-м и служил, киевский — в Чернигов, львовский — в Луцк. Но в 70-м одесские армейцы выступали дома. Где они находились во время эпидемии — не помню.
Все это выбило нас из колеи, и хотя первый матч в Киеве мы выиграли, но сильно сбившийся график в итоге привел к вылету в первую лигу. Хотя сказались там и интриги, и скандалы, и... чрезмерно высокая конкуренция. На каждое место претендовали по два почти равных футболиста, и некоторые считают, что это разобщило коллектив. Высшую лигу в том году покидали три команды, и третье с конца место занял как раз "Черноморец", уступив "Зениту" лишь очко.
— Как возвращались в Одессу из Киева?
— Так же, как и уезжали, — на автобусе. У Хаджибеевского лимана границу уже открыли. Через пару дней встречались дома с киевским "Динамо" и обыграли его мощный основной состав с Рудаковым, Мунтяном, Бышовцем, Хмельницким и другими звездами — 3:2. А за день до этого я, уже восстановившись после травмы, выходил за дубль — и 17-летний Олег Блохин забил мне гол.
— На основу полный стадион ЧМП собрался? Сразу после эпидемии пускали всех без ограничений?
— Да. У нас всегда трибуны ломились, особенно на киевском "Динамо". А тут еще народ соскучился по футболу, по своей команде — и получился биток. В такой обстановке люди вдвойне были рады победе "Черноморца" над фаворитом.
— У вас из родных и друзей холерой тогда никто не заболел?
— К счастью, нет. Когда Одессу, наконец, открыли, говорили разное: кто-то, что заразу искоренили, кто-то, что она осталась, но с проблемой решили справляться постепенно и без таких крутых мер. До сих пор интересно, кто принимал решение о закрытии города; ходили разговоры, что полетели многие головы... Но как все случилось на самом деле — остается только догадываться. Или копаться в засекреченных ранее архивах.
— Что сейчас происходит в Одессе? Как город защищается от коронавируса?
— У нас примерно такая же ситуация, как и в России. Вначале карантинные меры были не очень жесткие — гулять разрешалось. С понедельника их ужесточили. В ближайший магазин можно выходить. Но и отовсюду призывают, и сами мы стараемся делать это редко и в масках — все-таки я в группе риска, за 70. В продаже много антисептиков, и всегда ими пользуюсь. С масками в аптеках проблем тоже нет, стоят 10 гривен.
Живу за городом, в Совиньоне, рядом с базой "Черноморца", и в город без лишней необходимости стараюсь ездить как можно реже. Продуктовые магазины и аптеки работают в обычном режиме, все остальное закрыто, включая все спортсооружения и спортплощадки. Скорее всего, так будет минимум до конца апреля. Обстановка напряженная и неприятная.
Мне сложно сравнить ее с тем, что происходило в 1970 году. Совсем другое время, совсем другие мысли. Тогда по молодости вообще не думал о последствиях эпидемии, а сейчас голова занята в основном ими. Кроме того, эпидемия холеры коснулась лишь Одессы и еще нескольких городов, а коронавирус — всего мира.
— С детьми напрямую общаетесь?
— Да. Раз в неделю можем и в город к ним на машине поехать. Да, еще есть ограничения в Одессе по количеству пассажиров, находящихся одновременно в автобусе или трамвае. Большого скопления народу нигде не видно.
— Насколько знаю, в Одессе проживает Леонид Кучук, получивший широкую известность в России в период работы в "Локомотиве". Сейчас он в городе?
— Да. Он живет рядом со мной в Совиньоне, видел его как-то в магазине. О Кучуке у меня очень хорошее впечатление. Просто со многими нынешними президентами клубов профессиональному тренеру, не отступающему от своих принципов, работать очень сложно. Руководители думают, что все знают.
Сожалею о том, что сегодня не у дел остаются многие незаурядные специалисты, у которых есть что-то свое. Те же Юрий Калитвинцев, Александр Головко, Павел Яковенко. Они не такие, как все. Но это сейчас не нужно.
— С Олегом Блохиным, которому помогали в штабе сборной Украины на ЧМ-2006, общаетесь? А также еще с одним человеком, которому эффективно помогали, — Анатолием Бышовцем?
— Поздравляем друг друга по праздникам. Скоро у нас с Толей дни рождения. Созвонимся, поговорим — хотя телефонное общение не считаю до конца настоящим. Нужно разговаривать, что называется, в четыре глаза...
С Блохиным звоним друг другу в том же режиме, а виделись пару лет назад, когда он приезжал отдохнуть в Одессу. Но сказать, что есть близкий контакт, не могу. Связующим звеном в нем всегда был Андрей Баль, а когда Андрюши не стало, с Олегом дистанция увеличилась.
— Что говорят про возможность возобновления чемпионата Украины?
— У нас, как и у вас, действуют в соответствии с указаниями УЕФА. Некоторые команды проводят подготовку по группам не более пяти человек. "Черноморец" не тренируется, база пустая.
— Пользуясь случаем, спрошу — как популярный и именитый "Черноморец", который вы 14 лет назад привели к бронзе чемпионата Украины, мог превратиться в середняка первой лиги?
— Для меня это больной вопрос — и тема отдельного разговора. Все это не сегодня началось. Я и сам, будучи главным тренером, многое пережил — и с тех пор, как бизнес вошел в футбол, предвидел то, что происходит сейчас. Причем речь о бизнесе, я бы сказал, советском. Поэтому сегодня нахожусь по другую сторону баррикад — и считаю, что успехи моего родного "Черноморца" остались в прошлом.
Идеология бизнеса — корпоративная, идеология спорта — коллективная. В чем разница? В корпорации человек — это как кусок кирпича или сала. Не подошел — его выкинули и взяли другой. А настоящий коллектив (не надо путать с советским колхозом) — это когда у человека видят душу. В коллективе каждый — это личность.
Для большинства как украинских, так и российских бизнесменов, руководителей, которых судьба заносит в футбол, "душа" и "личность" — понятия абстрактные и неактуальные. Они убеждены: что нельзя купить за деньги, то можно купить за большие деньги. И у них ничего не может получиться, потому что не понимают роли человеческого фактора и того, что футбол — не корпоративный бизнес.
— Как сложился недавний отрезок работы в сборной Молдавии?
— Тяжело. Ничего не получилось, и, как я теперь понимаю, не могло получиться. Со мной работали отличные помощники, но решить вопросы, которые накапливались годами, а то и десятилетиями, оказалось невозможно. В Молдавии занимал должность директора национальных команд и хотел выстроить институт сборных таким же образом, как у нас в Украине, — потому что во времена президентства в ФФУ Григория Суркиса был к его созданию немного причастен.
У меня с Молдавией связаны хорошие воспоминания — два чемпионства с "Зимбру". Но тогда я застал хорошее поколение футболистов, которое мне поверило и пошло за мной, — Епуряну, Ребежа, Митерев, Куртиян, Клещенко, Тестимицану, Борец и другие. С тех пор прошло 20 с лишним лет — и, приехав туда вновь, обнаружил, что стало во много раз хуже.
А когда с поста президента федерации футбола ушел Павел Чебану, который позвал меня в Молдавию с той самой идеей об институте сборных по украинскому образцу, — развалилось вообще все. Была банка с пауками — а тут пауки расползлись и после ухода Чебану активизировались.
Когда меня попросили на несколько месяцев взять первую команду, признаюсь, не хотел этого делать — но поддался на уговоры. 31 декабря мой контракт с федерацией закончился, и я вернулся в Одессу.
Подробный анализ своей работы в Молдавии я изложил в письме президенту федерации, а параллельно отправил его на несколько сайтов популярных местных изданий. Но только одно из них, "Комсомольская правда в Молдове", 29 января его напечатала. Ряд других — отказались, чтобы не портить отношения с футбольным руководством.
— Чем занимаетесь сейчас — если забыть о паузе на коронавирус?
— Мой сын, лицензированный тренер УЕФА, сегодня занимается в Одессе детским футболом, — и я тоже в него погрузился. Когда-то ведь начинал в тренерской профессии именно со СДЮШОР "Черноморец" — и только потом стал помощником Виктора Прокопенко в первой команде. К своему большому удивлению, обнаружил, что сейчас, в XXI веке, дела в городском детско-юношеском футболе, по моему мнению, обстоят хуже, чем в отлаженной советской системе, при школах олимпийского резерва. Поверьте, это не старческое брюзжание, а понимание истинного положения дел. Коронавирус пройдет — а все эти проблемы останутся. Вот за что душа болит.
