Бывший форвард «Черноморца» Игорь Силантьев в интервью интернет-изданию football.ua рассказал о своем быте и работе с Григорчуком.
— Вы уже три года не играете в профессиональный футбол. Чем сейчас занимаетесь?
— Играю за мини-футбольную команду "Pentagon" – мы победители третьей одесской лиги. По чуть-чуть работаю.
— "Чуть-чуть работаю" – это где?
— Делаю документы морякам.
— Как так получилось?
— Жизнь занесла. У меня мама в этом бизнесе, и я пошел в эту сферу для заработка.
— Удовлетворены?
— Финансово – да. Но по футболу скучаю: по той атмосфере, по жизни в целом. Те годы никогда не забуду. Все эти шутки, приколы – обычные люди, с которыми я сейчас общаюсь, этого не понимают.
— Вернуться не планируете?
— Нет. А даже если бы планировал, то точно не стал бы сразу проситься в Черноморец. Знаете, как говорил известный футболист Черноморца Сергей Згура, нужно заиграть где-то отлично, чтобы потом вернуться в Одессу.
В Одессе тяжело заиграть одесситам. Например, есть такой футболист Артем Кулишенко. Можно сказать, мой воспитанник. Он молодой был, перспективный. Я пытался ему на своем примере донести, как себя правильно вести, но он не слушал. У него были все предпосылки стать отличным игроком, его с собой на сборы брал Роман Григорчук. Потом он ездил на просмотры в разные клубы, потом Реал Фарма, а сейчас сидит и кукует.
— Чему вы его учили?
— Жизни футбольной. Например, как вести себя на поле. Он очень агрессивен был – мог на сборах с первой командой выбросить бутсы, сесть и сказать Роману Григорчуку: "Все, я не хочу".
— Когда вы сказали, что учили Кулишенко, как себя вести, я подумал, что объясняли, как не делать.
— Да – объяснял ему, чтобы не повторял моих ошибок. Параллельно с работой с моряками я читаю книги по психологии. Дай мне то физическое состояние и нынешнюю голову, я бы не повторил те ошибки. Когда у тебя появляются деньги в раннем возрасте, крышу рвет.
— Большие деньги для молодых футболистов – это неправильно?
— Не в нашей стране. В командах должны быть профессиональные психологи, которые объясняли бы молодым футболистам, как себя вести. Плюс родители должны играть важную роль. У меня отца всю жизнь не было – я жил с мамой, и она не могла со мной совладать. Что она только не делала… Даже забирала карточку, а я ходил в банк, говорил, что потерял, делал новую. Короче, любыми способами получал свои деньги. Со мной боролись, мне объясняли…
Я Артему Кулишенко дал своего агента Дениса Галушко, и он сделал ему хорошую зарплату. Артем молодец: помог сделать маме ремонт. Ну, и себе чуть-чуть: машины, девченки. А на первом месте должен был быть футбол. Артему надо было переехать жить на базу и каждый день выходить и совершенствоваться на тренировках. Тогда бы все получилось. Сейчас можно долго вспоминать эти ошибки, но надо идти дальше, и не корить себя.
— Вас сгубили большие деньги. Сколько получали?
— В свои 18 лет получал пять тысяч долларов только зарплаты, плюс премиальные – по три тысячи долларов за победу. Были "Аркадии", девочки, лимузины и тому подобное.
— Наверное, и за подъем в высшую лигу нормально заплатили?
— Что-то выплатили, но уже не помню сколько. У нас был банкет на первом этаже в главном офисе "Имексбанка", Игорь Беланов приезжал, свой Золотой мяч привез. Даже Сергей Степаныч Керницкий нам песню спел, но уже не помню какую.
— Вспомните самую глупую покупку?
— Не было такой.
— То есть деньги просто просаживались в клубах?
— Дорогая одежда, дорогие напитки, еда, стриптиз-клубы.
— Дорогие напитки – это за сколько? Например, можно выпить стопку за тысячу гривен?
— Можно и за пять тысяч.
— Вас дисквалифицировали на четыре месяца за допинг. Вы сказали, что выпили какой-то препарат, чтобы скрыть алкоголь в крови, потому что накануне выпили 200 грамм виски. Реально 200 или больше?
— Я тогда ничего не пил из алкоголя. Из-за того, что меня Медведев постоянно ловил на высоком давлении, я постоянно переживал за показатели – даже, если не пил. Потому, что переживал, я и принимал те таблетки. И вот пошел на допинг-контроль после игры с Ворсклой, и проба была положительной. А про 200 грамм виски… Ну, что я скажу? Что боюсь давление мерить? Это смешно.
— Вы могли с похмелья прийти на тренировку?
— Да – два раза такое было. Не то что похмелье – мне всего 18 лет было же – просто перегар, а самочувствие нормальное. До четырех утра погулял – конечно, утром запах есть.
— Что на это сказал Григорчук?
— Говорит: "Талантливых людей можно и потерпеть, но чуть-чуть". Помню, была тренировка на песке. Он сказал, чтобы я бегал от пирса до пирса на скорости выше среднего. Я туда-сюда всю тренировку. Уже на полусогнутых бегу, он спрашивает: "Что такое, устал?" Говорю, что нет, и бегу дальше.
— Вы говорили, что с большими деньгами пришел не только алкоголь, но и девочки. Каждый вечер были с новой девушкой?
— Нет, я не такой. Просто были большие компании. Когда ты на виду, тебе постоянно звонят, предлагают поехать в рестораны, бары, караоке.
— Как только закончился футбол, закончились и друзья?
— Конечно. Так всегда.
— Чем вам запомнилась работа с Романом Григорчуком?
— То были лучшие годы моей жизни. Мне нравилось, что у него к каждому футболисту отдельный подход. Дисциплина у Григорчука была не только на поле, но и вне его. Был один случай: играли с Белой Церковью на выезде. Вели 2:0, а сыграли 2:2. Идет мокрый насквозь Себастьян Сетти, а рядом Соляник – подходит к какому-то своему другу, улыбнулся, спрашивает: "Братан, как дела?" туда-сюда… Роман Григорчук это заметил, но слова не сказал.
Начинается теория. Говорит Солянику: "Посмотри, на Сетти лица нет. Он расстроен, потому что мы потеряли очки с командой, которую должны были обыгрывать с закрытыми глазами. А ты улыбаешься… Минус 25% зарплаты". Вот это мне в Григорчуке нравилось!
Меня тоже кучу раз штрафовали, переводили в дубль, но постоянно обещал, что исправлюсь, а потом опять и опять…
— За что чаще всего штрафовали?
— Дисциплину не сильно соблюдал. Мы с Виталиком Балашовым любили дурака повалять. Вечно наши прикольчики, гнали со всех: де Матоса Доместосом называли, Матумбой, Джедже – Снежком… Но Роман Григорчук видел перспективу в нас. Он в принципе очень любил с молодыми работать.
Мы с "Балой" всегда жили в одной комнате, и Григорчук заходил к нам в комнату. Ничего не говорил – просто смотрел и улыбался. Один раз была игра с Буковиной. Подходит Григорчук к нам с Балой и спрашивает: "Ребята, если вы завтра плохо сыграете, готовы отдать всю зарплату?" Бала говорит: "Та конечно, Иосифович. Все будет нормально". Я задумался и отказался. В итоге мы 0:3 проиграли.
— Какая самая большая глупость, которую творили с Балашовым?
— Нас Роман Иосифович закрыл на базе, а мы оттуда на Хонде Аккорд "Балы" уехали играть в покер-клуб. Вернулись часа в три ночи. Конечно, оттуда кто-то позвонил в Черноморец, сказал: "Тут Балашов с Силантьевым играют". Потом было, что послушать. Нас оштрафовали, в дубль перевели.
— Почему сейчас Балашов играет, а Силантьев – нет?
— Может быть, одно время я устал. Моей последней командой была кировоградская Звезда. Мой тренер – это Роман Григорчук, а в Звезде был тренер старой формации Николай Федоренко. Он ставил меня опорным. Говорит: "Делай диагональ, забегай за крайнего хава и подавай с фланга" – в футбол 60-х годов я не играю. Мы пожали руки, мне выплатили две или три зарплаты, и мы разошлись. Не хотел играть – по первым лигам не хотелось ездить.
Соскучился по футболу только через год. Соскучился именно по тренировкам Романа Григорчука: все эти стеночки, короткие передачи.
— А после Звезды предлагали что-то?
— Мне звонил Андрей Донец, предлагал переехать в Ниву, в которой он тогда играл. Говорю: "Андрюха, может, приеду, может – нет. Хочу чуть-чуть отдохнуть".
Еще до этого был вариант с Торпедо Жодино – мне Александр Бабич помог. Я поехал туда, потренировался четыре дня, а потом мне тренер сказал, что я им подхожу и что на следующий день подпишем контракт, но на утренней тренировке дернул заднюю поверхность бедра. Я оставил вещи и уехал лечиться в Одессу. Через три недели я позвонил и сказал, что могу играть, но они уже взяли человека на эту позицию, так что мне прислали вещи, и на этом все.
— Григорчук в вас постоянно верил. Может, ему стоило быть жестче?
— Надо было у меня карточку забрать и на базе закрыть. Он в меня действительно верил. Не знаю, правда или нет, но он как-то сказал моему агенту, что я самый талантливый игрок Черноморца, поэтому он дает мне шанс.
Григорчук любил работать с молодежью… Он мог стоять спиной к нам и слушать. Когда четко попадаешь по мячу – звук один, когда неправильно – разворачивается и говорит: "Так, понятно…" Грамотнейший человек.
У него все поминутно было расписано. Например, теория в три часа. Без двух минут Григорчук уже стоял за дверью, и как только секундная стрелка переваливается на три часа, он заходит. Кто за ним зашел – штраф.
Он всегда интересовался, если видел, что что-то не так. Когда у меня отец умер, я написал Григорчуку сообщение, что меня пару дней не будет. Он говорит: "Без вопросов, занимайся своими делами". Через три дня я вышел на тренировку, и было еще видно, что я подавлен. Роман Иосифович слова не говорил – наоборот, поддерживал. Если к нему по-человечески относились, он всегда навстречу пойдет. Если с Григорчуком спорили, он пресекал это.
— Кто с ним спорил?
— В основном, легионеры: де Матос, Кристи Вангели, Бурдужан тоже брыкался. Как-то на сборах мы играли с Шинником. Я отдаю де Матосу острую передачу в штрафную, на него выходит вратарь и забирает мяч, потому что Леонардо убрал ногу, хотя было видно, что он успевал. Чуть-чуть проткни – гол.
Григорчук на теории говорит нашему переводчику Кириллу: "Спроси у него, почему он не пошел до конца". Кирилл отвечает: "Он говорит, что если бы пошел до конца, то вратарь ему бы ногу сломал". И тогда Григорчук завелся… Де Матос через время пересмотрел взгляды. Рад, что сейчас он отлично играет в Днепре.
