Сайт www.forzajuve.ru публикует главы из совместной книги Андреа Пирло и журналиста Алессандро Альчато под названием "Думаю - следовательно, играю". Заручившись согласием данного интернет-ресурса, FootBoom.com предлагает своим читателям ознакомиться с творчеством выдающегося полузащитника "Ювентуса" и сборной Италии.

Думаю - следовательно, играю. Глава 7

На своей первой пресс-конференции в качестве тренера «Интера» Жозе Моуриньо удивил всех, представившись на превосходном итальянском: «Я не пирла» (итальянское «pirla» относится к сниженной лексике, близкими синонимами на русском будут «отморозок», «идиот», «сволочь» и другие сова, которые не пропустит цензура – прим. пер.). А я, напротив – да. Пирло и пирла, в мужском и женском роде, достаточно, чтобы достичь гармонии. Кретин, сказали бы мои римские друзья. Я натягиваю на лицо маску, вечно с одним и тем же выражением, но в этом и прелесть. Завожу странные разговоры, дурю товарищам головы, а все считают, что я это серьёзно. Они ни о чём не догадываются, а меня это безумно развлекает. Оставаясь внешне невозмутимым, я внутренне улыбаюсь и планирую новые подколы. И частенько – как от Гаттузо в «Милане» и сборной – мне достаются оплеухи.

Он не был начитан, не обладал ораторскими способностями и уж точно не являлся выпускником Академии дела Круска (созданная во Флоренции в 1583 году, сегодня эта академия является наиболее престижным филологическим учреждением в Италии – прим. пер.), так что когда Рино открывал рот, раздевалка превращалась в бразильский карнавал. Дразнили, трубили, бегали вокруг паровозиком – такова была реакция, ему даже не давали закончить фразы, выворачивая их наизнанку. «Маракана» в Миланелло или Коверчано. А он болтал себе по-португальски, даже не зная его. Он и по-итальянски говорил точно так же.

Я звал его неотёсанным южанином, а он меня поколачивал. Чтобы отомстить, я воровал его мобильник и отправлял с его номера кучу смс Брайде, нашему спортивному директору.

Однажды, когда Рино де Жанейро ожидал продления контракта, я провёл за него переговоры. С помощью единственного сообщения: «Дорогой Арьедо, если ты дашь мне то, что я хочу, я отдам тебе мою сестру». Он это заметил, отвалил мне тумаков и позвонил Брайде: «Это одна из идиотских шуточек Пирло». И у меня всегда были сомнения, не услышал ли он в ответ: «Жаль».

Накануне матча сборной, Де Росси ждал его в комнате, почти полчаса, спрятавшись под кроватью. Гаттузо появился, почистил зубы, надел свою леопардовую пижаму, улёгся в кровать, взял книжку и принялся рассматривать картинки. Когда он уже собирался заснуть, Даниэле вытянул руки из-под кровати и схватил его за бока. Я же, как худший из любовников, неожиданно выскочил из шкафа, издавая ужасающие звуки. Рино великолепно справился с ситуацией, после того, как его чуть сердечный приступ не прихватил, - всыпал сначала ему, а потом и мне, поровну.

Как в тот раз, когда мы полили его из огнетушителя. Сыграв в ничью в Ирландии, мы квалифицировались на Чемпионат мира 2010 года в ЮАР, так что последний матч с Кипром, который должен был состояться через 4 дня в Парме, приобретал характер товарняка. Ввиду бесполезности, так мы к нему и готовились. Между двумя играми Липпи предоставил нам свободный вечер во Флоренции. Почти в полном составе мы отправились поужинать. Но не Гаттузо, он остался в лагере. Когда мы вернулись, все были изрядно пьяны, то есть вот совершенно. Мы болтали в коридоре, не хотели расходиться спать и думали, чем бы убить время. В мыслях мы были единодушны: «Пойдём надоедать Рино». Который уже спал с шапочкой на голове. Пока мы поднимались по лестнице, чтобы окружить его в комнате, Де Росси нашёл и прихватил огнетушитель: «Пойду тушить Гаттузо». Постучали, он открыл, потирая глаза. Даниэле вылил на него всё содержимое баллона и дал дёру, чтобы спрятаться в своей комнате, которая вообще-то была и моей тоже. Он оставил меня во власти этого монстра в трусах и пене, выкрикивавшего что-то бессвязное. Впрочем, прислушавшись, я понял, что он уже достаточно проснулся. И достаточно разобрался в том, что происходит. Я попытался было смыться, но был обречён на провал с самого начала, я знал это. Когда за твоей спиной Гаттузо, который жаждет с тобой поквитаться, можешь бежать сколько хочешь, но, в конце концов, он тебя изловит, любым способом. Будь ты газелью или львом. Де Росси, для которого вечер закончился хорошо, острил: «Что за шум? Я слышал такое в фильмах Бада Спенсера и Теренса Хилла…» Это был Рино, который демонстрировал мне свою коллекцию оплеух. Он попрощался и вернулся к себе, потому что такова его природа: или играешь, или остаёшься в лагере. Он не поддаётся безумной радости, не хочет потерять концентрацию, ему не нужно этого чувства, будто что-то нужное для победы осталось на сборах.

И потом он суеверен до омерзения, как в Германии в 2006. Тогда всё шло слишком хорошо, и больше месяца он носил один и тот же костюм. Было сорок градусов тепла, а он ходил на прогулки одетый как водолаз, так что с четвертьфинала уже начал вонять. Гораздо больше огнетушителя ему нужен был бидон лаванды.

Он всегда был моей любимой мишенью, первой в очереди на выбивание, не смотря на то, что частенько пытался заколоть меня вилкой. За столом в Миланелло мы заставляли его заливаться разными красками, ставили в затруднительное положение. Когда он путался в глаголах (практически всегда), мы делали замечания, когда он выбирал правильное время, заставляли поверить, что он всё-таки ошибся. Его это бесило. Я, Амброзини, Неста, Индзаги, Аббьяти, Оддо – группа засранцев была такой.

- Рино, ты как?
- Плохо, вчера мы проиграли. Я чувствовал себя лучше, когда мы выигрывали.
- Рино, не так. Говорят: если бы мы выиграли, я бы чувствовал себя лучше.
- Но это одно и то же.
- Не совсем, Рино…
- Ну, хорошо. Если бы мы выиграли, я бы чувствовал себя лучше.
- Рино, ну ты и невежда. Чувствовал себя лучше, когда мы выигрывали, правильно так.
- Но я так и сказал сначала.
- Что, Рино?
- Ну, эту историю о победе.
- Какую, Рино? Повторишь?

Кровь била ему в голову, мы это видели, скрыть не получалось. Все дружно прятали ножи, Гаттузо договаривался, как умел. Он хватался за вилку и старался нас догнать. Больше, чем единожды, его цели были достигнуты, и удары доставали до кожи. Мы были мягкими как паштет из тунца, который зачёрпываешь хлебной корочкой. Ясно, что порой кое-кто пропускал игру по «вилочной» причине, хотя официальное объяснение гласило о «мышечном переутомлении». Когда он начинал беситься, мы смывались. Он успокаивался и закрывался в комнате. Тогда мы возвращались и блокировали дверь диванами, так что он оказывался пленником, не способным покинуть помещение.

- Выпустите меня, скоро начинается тренировка.
- Выкручивайся, неотёсанный южанин.

Он снова сходил с ума, крушил всё вокруг. Но даже в бешенстве оставался добряком. Мне он всегда представлялся героем Вуди Аллена, моего самого любимого режиссёра. Я так и вижу его в футболке с восьмым номером, с пеной у рта, произносящим шутку вроде: «Я никогда не ем устриц, предпочитаю еду мёртвой. Не больной, не раненной. Мёртвой». Или: «Нет ничего, что нельзя вылечить прозаком (антидепрессант от Eli Lilly – прим. пер.) и клюшкой для поло».

Мало того, я видел, как он на спор ловил и ел живых улиток. Это настоящий киногерой, и я как режиссёр – на поле и в жизни – не мог упустить актёра такого сорта.

Такие люди – опоры очень нужны в раздевалке, потому что тело стареет, а харизма – нет, меньше бегаешь, но больше значишь на личностном уровне. Каждое его слово было приказом. Те, кто приезжал в Миланелло и нарушал режим, прекрасно знал, что первым делом должен отправиться к Рино и дать ему объяснения, оправдаться. И это заметно уменьшало вероятность облажаться снова. Когда-то всё работело так, и даже старина Вуди не смог бы серьёзно поменять финал.

Когда-то в командах были знамёна, и они были всем: шест, трос, полотнище, престиж, возможность уловить ветер и в жизненно важных моментах – заставить его поменять силу и направление. Теперь в цене экономия, сокращение зарплат, которые те же клубы назначают игрокам. Когда клубы капризничают, оставляя за пределами команды футболиста, который не соглашается на сокращение зарплаты, люди часто реагируют инстинктивно: выносят приговоры, приклеивают ярлыки. Вот обычный богач, который не намерен уступать ни копейки, думают они. Нормальные голодают, а эти хотят удержать все свои миллионы. Хуже политиков, это они настоящая каста. Несносные скряги: чем больше имеют, тем больше хотят получить ещё. Эти понятные внутренние реакции наводят меня на многие вопросы, несколько несвязанные, не знаю, насколько умные. А что, руководители клубов согласовывали многомиллионные контракты с игроками с пистолетом у виска? Неужто сначала обсчитались, а когда обнаружили ошибку, решили свалить всё на игрока, который давно привык становиться козлом отпущения? Кто вдали от раздевалки знает, нужно ли вратарю, защитнику, полузащитнику или нападающему содержать многочисленное семейство, или возмещать родителям те жертвы, на которые они пошли в прошлом, или выплачивать долги за родственников и друзей? Чтобы заполучить его в команду, большие шишки организовывали тайные ужины и секретные встречи, осыпали его золотом, так почему потом они требуют это золото назад? Может, они не лжецы, те, кто в конце концов, оказывается не способен держать данное слово? Почему работодатель может, когда вздумается, менять условия контракта, которые он сам и предложил?

Мы счастливчики, это бесспорно, но у нас есть собственное достоинство. И, по крайней мере, с этой точки зрения мы не пирлы.

(На каникулах в Посаде с моим братом Иваном и кузеном Альберто. Ну, кто сказал, что физика ничего не значит?)

(Наследники династии Пирло…)

(Спорим, я стану великим игроком?)

(Зацените ноги на первом плане)