Сайт www.forzajuve.ru публикует главы из совместной книги Андреа Пирло и журналиста Алессандро Альчато под названием "Думаю - следовательно, играю". Заручившись согласием данного интернет-ресурса, FootBoom.com предлагает своим читателям ознакомиться с творчеством выдающегося полузащитника "Ювентуса" и сборной Италии.
Думаю - следовательно, играю. Глава 2
Вычеркнут. Выброшен. Сдан в металлолом. Ну, или списан, сломан, выключен. Возможно, отправлен в архив, оставлен, похоронен. Вышвырнут. Если кто-то в «Милане» хотел довести меня до последней черты, его проект потерпел кораблекрушение. Маленький «Титаник». Дымка на месте айсберга. Впрочем, я хочу поблагодарить тех, кто просчитался. Если бы калькулятор не свихнулся, если бы рука над волшебным шаром, определяющим будущее, не была слишком морщиниста, я никогда бы не почувствовал себя таким, как другие. Нормальным человеком. Футболистом с шестёркой в зачётной книжке. В течение короткого периода времени я жил в какой-то виртуальной реальности, я был другим Андреа Пирло. Был тем, в кого они хотели меня превратить, тем, кем я мог стать, но не стал. Ко мне относились как к одному из многих, заставляя меня взять передышку. Впрочем, эффект получился обратным, убеждение окружающих, что представляю собой нечто большее, только окрепло.
Будучи ребёнком, а затем подростком, я старался бороться с концепцией, заключённой в различных определениях: уникальный, особенный, избранный. Потом я научился с этим жить, использовать в своих интересах. Это было непросто. Ни для меня самого, ни для моих близких. Уже с детства я осознавал, что сильнее других. И вскоре это заставило всех говорить обо мне. Много. И не обязательно хорошо. Мой отец Луиджи, придя посмотреть на меня, не раз был вынужден бежать на другую половину стадиона, чтобы не слышать отвратительных комментариев других родителей. Он сбегал, чтобы не реагировать или хотя бы не сильно расстраиваться. Ему было совершенно не за что стыдиться, поэтому он проходил мимо, стараясь всех игнорировать. Всегда - очень быстро, как этакий Форрест Гамп. Он останавливался только в самых тихих, самых безопасных и защищённых местах. К сожалению, вне всех этих нервирующих ситуаций не могла оставаться также моя мама Лидия.
«Но кем он себя возомнил, Марадоной?» - таким был самый распространённый вопрос. Он задавался обязательно громко и с провокационной целью. Толкаемые завистью, они даже не понимали, что в действительности делали мне самый большой из возможных комплиментов. Чёрт побери, Марадона. Всё равно, что сказать «Кеки» гимнасту или «Джордан» - баскетболисту, «Кэмпбелл» - топ-модели или «титан» - Берлускони. Взрослые против мальчишки, вызов, по определению, неравный и нечестный. Мне оставалось только защищаться, по возможности - красиво. Я делал именно то, в чём меня укоряли. Без вины виноватый. Защищённый невидимыми доспехами, которые очень часто всё-таки пропускали отдельные выстрелы, огромное количество отравленных стрел. Всё вместе ударило меня, когда мне было 14, во время матча в рамках чемпионата Аллиеви. Я играл за «Брешию», но в тот раз это «Брешия» играла против меня.
«Отдайте мне пас». Тишина. Хотя я кричал громко и с моим итальянским был полный порядок.
«Ребята, отдайте мне пас». Снова тишина, настолько подавляющая, что можно было расслышать эхо моих собственных слов.
«Ну, а сейчас?». Всё ещё тишина, все глухи.
Никто не отдал мне мяча. Мои товарищи играли друг с другом, не принимая меня в расчёт. Я был там, но они меня будто не видели. Или лучше сказать видели, но вели себя так, будто меня не было. Меня избегали, как прокажённого, только потому что я играл лучше них. Я бродил, как призрак, мне казалось, я просто умер. Они взбунтовались против меня. Никто со мной не говорил, никто даже не смотрел в мою сторону. Пустота.
«Ну, так вы мне его отдадите или нет?». И снова - тишина.
У меня не выдержали нервы, я разревелся. Прямо на поле, не сдерживаясь, перед лицами 21 противника, 11 из другой команды и 10 - из моей собственной. Я не мог остановиться. Я бежал и плакал. Ускорялся и плакал. Приостанавливался и плакал. Это было угнетающе, депрессивно, особенно в подростковом возрасте. Именно в юности такие вещи просто не должны случаться. В этом возрасте всё, что нужно, - забить гол и порадоваться. Но факт в том, что если забиваешь слишком часто, это добавляет головной боли куче людей.
Именно этот момент стал поворотным в моей карьере, уже в самом начале я ступил на правильную дорогу. Возможностей было две: разозлиться и бросить или разозлиться и продолжать, но по-своему. Второй вариант казался мне более разумным и к тому же реализуемым в самые короткие сроки. Я пошёл и забрал мяч себе. Один, десять, сто раз. Я - против всего остального мира, против всего, что осталось за границами моего мира. Я походил на хорошего крестоносца. Не хотите играть со мной? Тогда я буду играть один, благо у меня есть всё, что для этого нужно. Десяток забить не сумел, я в одиночку - да. Я обвёл всех, включая тех, кто был одет в одинаковые со мной футболки. В одном они бесконечно ошибались: у меня не было ни малейшего намерения создавать сенсацию. Правда была гораздо проще, я просто сделал это. Я действовал инстинктивно, не было никакого расчёта. В моей голове остались только игра-пас-гол. Всё получалось само собой. Я ухитрялся бежать быстрее себя самого, особенно когда думал. С этого момента я был вынужден привыкать жить так, словно всё время должен что-то доказывать, задавать стандарты. Средненький матч в исполнении других воспринимался нормально, если дело касалось меня, вердиктом было поражение. С самого начала они решали, что я устал, что я валюсь с ног. Их вводила в заблуждение моя манера передвигаться, всегда - небольшими шагами (небольшими шагами для меня, но огромными - для человечества...)
Этот вызов стал настоящим стимулом. Обычно в окружении большого количества людей я стараюсь особо не говорить, не показывать им свои эмоции - хорошие ли, плохие. Но тогда всё пошло по-другому. Я начал длинную беседу с самим собой, внутреннюю и потому тихую, скрытую от толпы, на грани безумия: «Андреа, твоя ценность не должна становиться твоим грузом. Это правда, твой уровень выше, и этим нужно гордиться. Природа была к тебе добра, когда ты родился, она была в отличном расположении духа. Она наградила тебя волшебным прикосновением. Используй это. Хочешь стать футболистом? Это та мечта, которую ты так хочешь примерить на себя? Другие хотят стать космонавтами, а для тебя полёты ни черта не стоят? Тогда иди и забери этот мяч. Приласкай его. Он принадлежит тебе, он должен быть твоим, завистники его не заслуживают. Они воруют эмоции, переверни всё в свою сторону. Улыбайся. Будь счастлив. Преврати этот момент в чудо, потом будут новые. Окажись по ту сторону забора, в идеале - вместе с отцом. Преследователи сдадут бой. Так предначертано. Беги, Андреа. Беги!»
На самом деле, я и сегодня не полностью уверен в своей уникальности или незаменимости, но мне не удаётся объяснить это тем, кто меня окружает, тем, кто привык рассматривать меня слишком поверхностно. Впрочем, я пришёл к одному заключению, думаю, я кое-что понял: секрет, действительно, есть. Я вижу игру по-другому. Это вопрос пункта наблюдения, широты угла обзора, особенностей общего видения. Классический полузащитник смотрит вперёд и видит нападающих. Я, напротив, сосредоточен на пространстве между мною и ими, дающем возможность сделать пас. Больше вопрос геометрии, чем тактики. Я вижу это пространство более широко, понимаю, как могу пройти. Это препятствие не кажется непреодолимым. Меня сравнивали с Джанни Риверой, утверждая, что в этом аспекте я напоминаю его. Но я никогда не видел его в игре, даже на видеокассете. Я не берусь судить. Однако я никогда не узнавал себя в каком-то другом игроке прошлого или настоящего, хотя для последнего ещё есть время. Я не ищу клонов, мне это неинтересно. И потом, Долли никогда не будет похожа на других овец. И ещё я не испытываю давления, я избегаю его, мне без разницы. Днём 9 июля 2006 года В Берлине я поспал, потом поиграл в PlayStation. Вечером я стал чемпионом мира. С точки зрения образа мышления моим невольным - но не бессознательным - наставником стал Мирча Луческу, тренер, который взял меня 15-летним мальчишкой из Аллиеви «Брешии» и напрямую отправил играть за первую команду, в мир взрослых. На тренировках я оказался в окружении 30-летних, скорее недовольных от того, что я путаюсь под ногами. Они были вдвое старше и частенько вдвое злее меня.
«Андреа, продолжай играть, как в Аллиеви», - это была первая фраза, которую мне прошептал Луческу. И, как хороший солдат, я всё исполнил. Не все восприняли это хорошо, начиная с почётных сенаторов в раздевалках, тех, к кому прислушивались на поле, по сравнению со мной - бывалых стариков. Однажды я трижды подряд обвёл одного из них, четвёртый стал для меня фатальным. Я получил беспрецедентный удар по лодыжке, это была спланированная и осуществлённая на практике террористическая акция. Было бы излишним рассказывать, что он сделал это без умысла, никто бы не поверил. Он тоже думал, что я хочу сотворить сенсацию, но на самом деле я только делал, что велел Луческу. Тот подмигнул мне: «Всё в порядке, пусть так. И, пожалуйста, попробуй снова».
Он говорил со мной мягко, а потом, повысив голос, повернулся к команде: «Отдайте мяч Пирло, он знает, как с ним обращаться». История странной дружбы между предметом и человеком. Я умею проделывать некоторые вещи, даже никогда их ранее не пробовав. Первый настоящий триумф пришёл, когда число полученных от товарищей ударов стало меньше количества пасов на меня. В первые дни соотношение было 10 к 1 (десяток покушений на убийство против 1 мяча, прилетающего к моим ногам, и то почти всегда по ошибке). Со временем разница начала улучшаться, установившись у приемлемых значений. Пока пасы не перевесили.
Я был счастлив, особенно за своего отца, который наконец-то смог приобрести абонемент на стадион, на центральную трибуну, самое удобное место. С кожаными креслами. И без необходимости использовать беруши. Завистники остались на полях Аллиеви.
