О талантливом воспитаннике «Черноморца» я впервые услышал еще весной 2010-го. Точнее не услышал, а увидел: видео-нарезка с фрагментами игры 17-летнего атакующего полузащитника взорвала интернет в один день.

На пятиминутной записи долговязый парнишка с непослушной шевелюрой просто издевался над своими сверстниками в матчах ДЮФЛ. Смело бросался в гущу противников, на какую-то секунду исчезал, а потом выныривал, да не один, а с мячом. Тогда казалось, что мы присутствуем при рождении потенциальной звезды ярчайшего масштаба.

Что ж, в последующую пятилетку о Тащи писали нередко, причем, иногда довольно одиозные и противоречивые вещи. Одно-единственное «но»: в футбол на высоком уровне Борис практически не играл и вполне мог бы пополнить собой рубрику «Забытые имена». Тем неожиданнее прозвучала информация о его недавнем дебюте в команде немецкой бундеслиги.

Инфоповод выглядел подходяще. И автор этих строк набрал немецкий номер земляка и соотечественника, попросив расставить все точки в череде нелепых слухов и домыслов, окружавших его в последние годы. Согласился Борис не сразу, дав положительный ответ на просьбу об интервью лишь через некоторое время.

- После моего дебюта в бундеслиге я был против любых интервью, - пояснил свое решение Тащи. - Дело в том, что на протяжении нескольких последних лет в моей жизни было очень много разных ситуаций, напрямую связанных с прессой. Увы, в большинстве из них журналисты проявили себя не лучшим образом. Я начитался о себе необъяснимых вещей, многие из которых не имели ничего общего со здравым смыслом. Тем не менее, я продолжал верить в себя и работать. И в итоге прошел, мягко говоря, не самый легкий путь. Мой первый матч в бундеслиге - всего лишь маленький шаг на пути к чему-то большему, и поэтому я не хотел акцентировать на нем внимание газетными публикациями. И только мои родные и близкие убедили меня в том, что наступило время рассказать о том, как все было на самом деле, и, возможно, кому-то мой опыт покажется интересным.

- Случается. Видео довольно трогательное - эмоции в нем просто зашкаливают. Так что, когда смотрю, испытываю забавные ощущения. Уж очень я там молодой…

- Папа у меня - не очень высокий. 175 сантиметров, не выше. Они с мамой примерно одного роста, так что мы с сестрой, а она у меня тоже рослая, видимо унаследовали гены по материнской линии. Мамин брат и другие ее прямые родственники - довольно высокие люди, так что мой случай - не аномалия. (Улыбается).

- И да, и нет. Вообще, для мужчины и в жизни и на поле рост немаловажен. Но я тогда был очень худой: вверх вытянулся быстро, а соответствующей массы не было. Весил килограммов 77-78, и физические нагрузки давались мне тяжело. Помнится, у Романа Григорчука в «Черноморце» я иногда выходил на 20-30 минут и просто умирал. Хорошо, в последние годы набрал мышечную массу. Сейчас мой рабочий вес составляет 86-87 кило. Чувствую себя идеально.

- Сложно сказать. Во взрослом футболе я никогда особо много не забивал. Мне всегда нравилось атаковать из глубины: там больше свободы и можно что-то решить за счет техники и скорости. Я по натуре человек творческий - мне интереснее созидать, что-то там придумывать, а для этих целей позиция под нападающими - самая оптимальная. Вот сейчас в Германии меня чаще используют чистым форвардом, но иногда отодвигают чуть глубже. Ну а тогда в ДЮФЛ… Сложно сказать, как я все это делал. Вы, наверное, замечали, что нападающим всегда тяжело объяснять, как именно они забили тот или иной гол. Интуиция работает. Как говорят сами игроки - «чуйка». А она либо есть, либо нет. Видимо, это от Бога.

- С полной ответственностью заявляю, что ни капли не жалею о том, что ушел из команды в возрасте 18 лет. Не спорю, было сложно, но я сам выбрал этот путь, и он сделал меня намного сильнее. Я очень мало играл, а впечатление обо мне было смазанным. Однако, повторюсь, я должен был все это пройти. Мой первый опыт сотрудничества с Романом Григорчуком был хорошим. Второй этап совместной работы оказался неудачным. Сейчас мне не очень хочется вспоминать некоторые моменты в моих отношениях с тренером и руководством клуба. Многие вещи были неправильными и, как мне кажется, ко мне относились не совсем по-человечески.

- Даю миллион процентов, что в каких-то ситуациях так и было. Но я был чудовищно молод и в чем-то наивен. Сегодня, в свои 22, я смотрю на себя 18-летнего и понимаю, что был сущим ребенком. Однако этого ребенка окружали взрослые опытные люди, которые могли бы направить его в верное русло, донести какие-то вещи, попытаться найти общий язык... Я не злопамятен и не держу никакой обиды. Отчасти благодарен, что все случилось именно так. Мне дали мотивацию работать больше и идти своим путем. В общем, на тот момент я твердо хотел сменить клуб, чтобы попробовать себя на более высоком уровне, что удалось посредством несколько специфического трансфера (в 2011 году Тащи оказался в «Динамо» транзитом через латвийский «Олимпик». - Прим. М.С.). При этом, сразу скажу, что я никогда не горел желанием играть в России, расценивая этот шаг как трамплин в Европу.

- Скажу вам честно: у меня не было конкретного предложения от английского клуба, и я не думаю, что его интерес был очень предметным. Скорее всего, речь идет о том, что я попал в какой-то расширенный список молодых игроков, которые вызвали любопытство у селекционеров «МЮ». Допускаю, что кто-то из них контактировал с моим агентом (в то время им был Андрей Билейчук. - Прим. М.С.). В общем, велись какие-то разговоры, не стоящие особого внимания.

- Я не думаю, что на трибунах были англичане. Но точно знаю, что ту игру видели представители московского «Динамо», которые обратили внимание на меня еще в матчах за юниорскую сборную.

- Знаете, это был тот случай, когда человек потом тысячу раз может пытаться повторить свой трюк и ни разу этого не сделает. Хотя с техникой я всегда дружил, так что в диковинку такие вещи для меня не были.

- Вот это уже ближе к правде. Интерес со стороны этих команд действительно существовал, но московское «Динамо» оказалось наиболее настойчивым. В то время это был большой сильный клуб, с классным подбором футболистов. А тренировал его Сергей Силкин.

- Думаю, что именно так все и должно было сложиться.

- Незадолго до перехода в «Динамо» я общался с родителями. И сказал им: «Что-то уж больно гладко все пока что идет. В жизни такого не бывает….» В общем, я точно знал, что скоро наступит момент, когда мне придется тяжело. Этот момент наступил в «Динамо». Повторюсь, мне было 18. Сложный возраст, да и характер у меня непростой.

- Нет, но мне всегда хочется побеждать, везде быть первым и постоянно играть. Скажу больше: тогда мне хотелось выходить на поле с первых минут за основную команду. Хотя я был совершенно не готов к этому ни физически, ни психологически. Когда я это понял, то надеялся на то, что меня будут аккуратно подпускать к официальным играм. Но трепетного и доброжелательного отношения не было. Уверенность в меня никто не вселял. Я работал в тренажерном зале, иногда тренировался с основой, но играл преимущественно за дубль, и далеко не всегда ярко. Добавим к этому сложности адаптации. Я привык играть дома, в родном городе, за родной клуб, а тут - чужая страна, другие законы и понятия. Я не испытывал никакого счастья или удовлетворения даже после того, как дубль «Динамо» выиграл чемпионат России. Это было совершенно не то, чего бы мне хотелось. Я по-прежнему бредил основой, где блистали такие игроки как Кураньи, Воронин и Мисимович. Я восхищался их игрой и мне нравился сам коллектив. Но шансов мне не давали, а затем… На сборах в Турции я снова встретился с Романом Григорчуком.

- Мне не удалось. Но тогда, во время нашей встречи, я смотрел на Романа Иосифовича с огромным пиететом. Все же это был тренер, при котором я делал первые шаги в футболе, он объяснял мне какие-то базовые моменты, при нем мы заняли второе место в первой лиге. Я сказал ему, что очень хочу играть, и он вроде бы позитивно оценил мои перспективы вернуться в Одессу. В мае я приехал в отпуск и уже, не имея за спиной агента, подписал арендный договор с «Черноморцем» сроком на один год.

- Игру - сказано громко. Это были пять минут. Пусть и против «Шахтера». Мне говорили: «Иди, доказывай, не торопись…» Но сказывались излишки характера. Я все время маялся, все думал, почему не играю, хотел феерить здесь и сейчас. А потом началось «веселье». Иначе и не скажешь. Такого я не пожелал бы ни одному игроку.

- Вы понимаете, я делю футболистов на два типа. Первые реально любят футбол. Вторые просто играют в него, зарабатывая деньги. Игрокам второго типа относиться к отсутствию игровой практики легче. Но я - однозначно из первой категории. Для меня футбол - образ жизни. Я рос с мячом. Но вот - у меня его забирают. Мы отправились на летние сборы, отношения с главным тренером вдруг стали очень натянутыми. Я чувствовал, что открытого и раскованного общения между нами нет. Кроме того, еще в Одессе я получил травму мениска и выпал на полтора месяца, восстановившись уже тогда, когда стартовал чемпионат. Достаточно регулярно попадал в заявку, но на поле не выходил. Вообще! Пытался выяснить, что происходит у Романа Иосифовича, но после зимних сборов он достаточно явно выразил свое ко мне отношение.

- Я приехал в лагерь команды в Турции после выступлений на Кубке Содружества-2013. Внезапно тренер перевел меня на позицию центрального защитника, потом поставил на фланг обороны, а кончилось тем, что мне передали: нужно идти тренироваться с дублем.

- Наверное. Но я не знаю, на чем. Скажу вам больше, если бы мне сказали: выбери любого человека и получишь час общения с ним в режиме один на один, я бы назвал именно Григорчука. Ни единого раза я не получил от Романа Иосифовича ни одного ответа, ни одного объяснения. Я - коренной одессит, трепетно отношусь к «Черноморцу», контрактные обязательства выполнял, режим не нарушал. Я бы понял, если бы меня вызвали в кабинет и сказали: «Боря, так и так, вот такие к тебе претензии…». Но нет. Ничего подобного. Все было сделано по-тихому. Меня не пускали на базу, не давали тренироваться за дубль. Меня перестал вызывать тренер сборной Сергей Ковалец, хотя при Павле Яковенко я играл практически всегда.

На зимних сборах Григорчук выпустил меня один-единственный раз. Знаете когда? На 94-й минуте. Я выбежал на поле, прошло 20 секунд, и судья издал пронзительную трель об окончании матча. Окей, скажете вы, бывает и такое. Наверное, бывает. Но я только что описал вам год моей жизни. Один год! И описал очень вкратце, а ведь все это тянулось изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц… Семья, друзья, некоторые партнеры не могли понять, что происходит. Агента, как я сказал выше, у меня уже не было. Все свои вопросы с руководством я решал сам. Отказался от причитающейся мне суммы денег и согласился с тем, что мне выплатили в шесть раз меньше, чем было прописано по контракту. Важнее было отношение. А оно местами было ужасным.

Представьте себе такую ситуацию. Основа заканчивает тренировку, после чего в 15.30 на поле базы в Совиньоне выходит дубль. И вот мне говорят: «Боря, приезжай в 15.31. и ни минутой раньше». – «Зачем?» - недоумеваю я. - «Чтобы не пересечься с тренером или руководством». О каком футболе могла идти речь? По сути, я шел против системы. При этом подчеркну: я очень уважаю Романа Григорчука за его профессиональные качества: он очень серьезный специалист, и я был бы рад когда-нибудь получить ответы на волновавшие меня в тот период вопросы.

- Да, на тот момент командой руководил Дан Петреску. Хороший тренер, но он исповедовал оборонительный стиль, и я понял, что заиграть снова будет непросто. Нужно было искать новый вариант с арендой.

- Нет, не те у нас были отношения. За все время перебросились, может быть, двадцатью словами. В основном - «привет-пока». Но вскоре мне позвонил Вячеслав Грозный.

- Мы поговорили по телефону, Вячеслав Викторович выразил желание видеть меня в своей команде. Я тут же перезвонил домой и сказал родителям: «Слушайте, какой классный мужик, как же отлично пообщались!». Кто бы мог подумать, что меня ожидает такое разочарование. Все понятно, ситуация в «Говерле» была не радужная. Но, скажем, с Александром Шуфричем мне удалось сохранить нормальные отношения. В наших финансовых договоренностях, само собой, возникли определенные нюансы, но каждый из нас вошел в ситуацию друг друга и сохранил корректность. На тренера Шуфрич-младший влияния не имел, и в команде происходило такое, что у меня после приезда в Ужгород глаза еще месяца три жили на лбу. За все время пребывания в «Говерле» я не сыграл ни тайма, ни минуты, ни секунды! Хотя, наверное, в игровом плане заслуживал хоть какой-то игровой практики.

- Вячеслав Викторович постоянно повторял: «Подожди, Боря, еще чуть-чуть. Ты - отличный парень, ты уже на подходе…». Хорошие слова, но на деле - пшик. Тем более, в разговорах за спиной таким отличным парнем я уже не назывался. Сейчас понимаю, что шансов вдохнуть футбола в «Говерле» у меня не было. Для Грозного я был 26-й человек в команде.

«Боря, - иногда говорил он мне, - ты же Титов! Ты второй Титов!». Теперь знаю, когда Вячеслав Викторович произносит эту фразу, ничего хорошего не жди. А может, и не нужно было мне все это? Может, Бог уберег от игры в «Говерле»?

- Да, условия были адские. Пацанам было негде жить. Хотите, верьте, хотите - нет, некоторым из них я давал деньги, чтобы могли снять гостиницу. Но самое интересное произошло за два дня до зимних сборов. Звонит Саша Шуфрич: «Боря, извини, ты на сборы не едешь». - «В смысле не еду?» - «Таково решение тренера». А аренда у меня еще на полгода! Звоню Грозному: «Боря, ты - классный парень, могу помочь устроиться в Азербайджане». Доброта Вячеслава Викторовича так покоряла меня, что я иногда хотел называть его не иначе как «Славик». «Спасибо, - говорю, - не надо». Поехал в Ужгород, проходить сборы с дублем «Говерлы». Жили сурово. Холодно и голодно. Тренер едет на машине, мы бежим. Потом приехали на поле. Смотрим, вместо ворот - пожарные лестницы.

- ?!

- Это был полигон для тренировок пожарников! Но знаете, я уже ничему не удивлялся. Занятия на «пожарке» привели меня к мысли, что скоро я останусь без ног, ничего хорошего меня не ждет. Слава Богу, договорились расстаться полюбовно, и я уехал домой в Одессу, где индивидуально тренировался со своим первым тренером - Сергеем Владимировичем Зайковым. Плодотворно и разнообразно поработали над «физикой», с мячами, на пляже… Не поверите, но в этот период я, как игрок, получил больше, чем за полгода в «Говерле». Тут же поехал на сборы с основным составом «Динамо», проявил себя хорошо, но понимал, что играть все равно не буду.

- Да. И не просто клуб, а вектор. Пришел к руководству: в конце концов, приняли обоюдное решение разорвать контракт. Это случилось не в одну минуту, но это случилось. И я ушел в никуда. У меня не было ни одного варианта продолжения карьеры. Но в тот момент, когда я стоял возле динамовского офиса, я набрал номер агента Олега Шелемея. Сам он выходец из Украины, но живет в Германии. «Мне нужен просмотр в Германии, - сказал я. - Хочу себя показать».

Через пару дней Олег перезвонил. Я собрал вещи и улетел в Дортмунд.

- Смешно, да? Человек, который год не играл в «Говерле» едет проводить спарринг с основным составом «Боруссии»?! И я ведь не просто провел, а еще и забил. Увидел Юргена Клоппа, пообщался с нынешним тренером «Ливерпуля» минимум четверть часа. Что вам сказать… Очень большой человек, настоящая личность, классный тренер. Мне сложно передать манеру его речи - Клопп говорил трепетно, с улыбкой, не смотрел на часы. Я был потрясен. Ведь уровень его величия таков, что ко мне он вполне мог даже не подойти, и в нашей стране это считалось бы нормальным.

- Человек, заведовавший в «Боруссии» кадрами, попросил приехать меня через 7-8 дней, когда соберутся все основные игроки. Но для того, чтобы не сидеть неделю без тренировок, Шелемей нашел для меня вариант с просмотром в резервной команде «Штутгарта», выступающей в третьей бундеслиге. Через три-четыре дня они сказали, что хотят видеть меня у себя.

- Там было огромное количество нюансов. Прежде всего, это касалось открепительных писем от клубов, с которыми я имел дело до этого. Договориться с каждым из них - это было большое дело. Но надавив где нужно и сжав зубы, мы это сделали.

- Примерно так. Тебе - 21 год, ты приезжаешь в большую футбольную страну, с потрясающей инфраструктурой, работаешь рядом с классными людьми, в общем, начинаешь карьеру с чистого листа. Само собой, в Украине писали, что я играю в аматорской лиге, что это не клуб, а какая-то полная туфта, что мне никогда не заиграть за основу «Штутгарта». Я сидел, читал все это, и мне было смешно.

- Я сразу заиграл за дубль, провел сорок матчей, забил девять мячей. И, конечно же, мне очень повезло с тренером. Юрген Крамны прошел все ступени в клубной структуре «Штутгарта», и он очень хорошо относился ко мне в резервной команде. Сначала он увидел во мне нападающего, но познакомившись с моими игровыми качествами и стилем игры, иногда начал использовать чуть глубже - на позиции под нападающими. Хотя, к примеру, Роман Григорчук и Вячеслав Грозный видели меня исключительно опорным хавом. Но здесь во всем другой подход: со мной работали в тренажерке и на поле, я пахал, как мог, и быстро учился новому.

- Ну что вы… Какие проблемы? Клуб предоставил квартиру и машину, живу как нормальный человек.

- С первой командой начал тренироваться еще за три недели до назначения Крамны. Отнесся к этому очень серьезно. Людей, которые хотят получить шанс, очень много, но воспользоваться им могут далеко не все.

- Я долго ждал этого момента и испытал самые положительные эмоции. Дело даже не в результате, а в том, что это определенная победа в моей жизни. Дортмунд. «Идуна-парк». Я играю. Сам матч получился сложным: мы знали, что шедшая второй в чемпионате «Боруссия» попытается реабилитироваться перед своими болельщиками за два поражения кряду - от «Гамбурга» и «Краснодара». Кроме того, вернулись в строй Ройс и Обамеянг, остановить которых было очень сложно. Мы цеплялись за игру при счете 1:2, но затем получили обидный автогол.

- Плотно дружу с ровесником Стивеном Самой, который в свое время поиграл в «Ливерпуле».

- Иногда переписываемся с Владленом Юрченко из «Байера». А еще однажды в Германию приезжал Игорь Харатин. Мы виделись, но он здесь, к сожалению, не задержался.

- Пока нет повода. Но я - гражданин Украины, и буду играть исключительно за сборную страны, в которой я вырос и приобрел огромный жизненный опыт. Если, конечно, буду соответствовать ее высокому уровню.